Аркаим: путешествие в 21 век до нашей эры

- Геннадий Борисович у нас человек уникальный — у него нюх. Он чувствует, где копать, — рассказывает Оксана Мальцева, сотрудница аркаимской археологической экспедиции, отпаивая нас кофе. Мы только появились в Челябинске, еще не рассвело, дождь, холод, вся запасная одежда, захваченная из Москвы, уже, кажется, на нас. Мы ждём Геннадия Здановича, руководителя экспедиции, раскапывающей Страну Городов.

- Здесь все себя считают его учениками. Геннадий Борисович раскопал Аркаим, а мы так, землю носили. Все здесь двигала его увлеченность, его энергия, — воздав должное Здановичу, Оксана начинает рассказ о том, как было сделано, наверное, крупнейшее археологическое открытие конца 20 века. Слава первооткрывателей, впрочем, принадлежит безвестным школьникам из археологического кружка во дворце пионеров. Зато Зданович с коллегами поднял Страну Городов из подземного мира и не дал ей погрузиться в бездну вод. Дело было так: в 1987 году Аркаимская долина должна была стать дном крупного водохранилища. Уже построили дамбу, археологи сворачивали разведочные работы, которые всегда проводятся в таких случаях. И вдруг прибегают эти юные сталкеры, почувствовавшие, что в степи что-то есть. А ведь окрестные жители ходили тут столетиями и ничего не замечали — ну, подумаешь, неровности какие-то, бугорки и овражки. Да и археологи поняли масштаб находки только когда увидели с самолета гигантскую фигуру из вложенных друг в друга кругов и исходящих из центра линий, подобную индийской мандале или колесу со спицами. Эти сравнения, впрочем, пришли позже, когда заподозрили, что город-мандалу построили сами изобретатели мандал и колес со спицами — арийские племена, те самые, что несколько столетий спустя явились на боевых колесницах в Индию и Иран, завоевали их и дали миру две великие древние религии — ведический индуизм и зороастризм.

Каким-то чудом тогда Здановичу с товарищами удалось отстоять Аркаим и не дать затопить долину. За несколько лет до этого учителем Здановича, В. Ф. Генингом, неподалеку была раскопана Синташта — еще одно городище той же эпохи (эпохи потрясающе древней, – 2000 лет до нашей эры), но до открытия лучше сохранившегося Аркаима на него как-то не обращали особого внимания. Кстати, о существовании Аркаима, прекрасно видного с воздуха, военные знали с 50-х годов — нам показывали фотографии этого времени — но сообщать археологам почему-то не стали. А вначале 90-х стало ясно, что на Южном Урале за пол тысячелетия до троянской войны, во времена египетских пирамид и расцвета Вавилона, располагалось более 20 похожих друг на друга удивительных городов-крепостей, — Страна Городов. Мы впрочем, не знаем, как она называлась в то время, да и Аркаим — название современное.

Дорога на Аркаим

- Ну, парни, что же вы в такую погоду приехали? — наконец появляется Зданович. В начале октября ему исполнилось 70, и у него вид седовласого мудреца, смотрящего на человеческую суету с доброй ухмылкой. Мы выезжаем, ехать долго, километров 500, все дальше от центрального отопления, в дождь и холод. Впрочем, радости цивилизации так просто не отпускают — в Челябинске, кажется, самые широкие на свете проспекты, что немало не спасает от бесконечных пробок. Вокруг дымящие заводы, и разговор, конечно, заходит о печальной экологической ситуации в городе.

- А нас затаскали по судам, пытались доказать — что экологическая катастрофа — это несколько туалетов на территории лагеря, — рассказывает Зданович. Оказывается, за Аркаим ему приходится бороться и сейчас, когда он уже стал музеем-заповедником, призванным рассказать, как когда-то на этой земле люди жили в гармонии с природой. Впрочем, и тогда, судя по всему, идиллии не наблюдалось — Аркаим просуществовал лет 100, а вся Страна Городов — около 300 лет. Почему-то жители, занимавшиеся, как и сейчас, металлургией, ушли, собрав вещи и спалив город. Не из-за войны — нет убитых, но может быть — из-за истощения ресурсов? Во многие города, правда, потом возвращались и отстраивали их в точности, до мелочей, по прежнему плану, но жили в них опять недолго и снова сжигали. Странно всё это…

А сейчас Зданович жалуется на черную зависть московской академии наук, пытающейся всеми правдами и неправдами прибрать Аркаим к своим рукам, борющейся с создателями музея-заповедника «за спасение памятника» и желающими стать единоличными хозяевами этой, как выражается Зданович, «огромной евразийской темы». Огромная евразийская тема тем временем расстилается прямо за окном, — бесконечная степь, редкие холмы, карликовые березки и сосенки. Великая степь совсем не похожа на русское поле.

Закупаемся в сельском магазине едой и водкой, — в наше время Аркаим лежит вдали от торговых путей. Не хотелось бы трястись от холода дни и ночи напролет. Ну живут же там люди как-то в конце концов…
- В этом месте, на реке Уй, лесостепь переходит в степь, тут как бы официальная граница между ними. Здесь начинается земля ариев — говорит Зданович торжественно, вглядываясь в туман. — Арийский простор. Там их захоронения, курганы, их сотни.
Для археологов эти курганы как книги, — они читают землю. Мы никаких курганов не видим, только свинцовое небо, степь, дождь, холод. Но воображение включается. Воображению еще предстоит большая работа в Аркаиме — без него во времени не попутешевствуешь.

А вот и река Урал — граница Европы и Азии.
- Граница на замке, — сквозь потоки веселого мата слышим от местного забулдыги. У меня сын подводник! А у тебя жена есть? Подцепляй вот доярку, — к нам в газель подсаживается девушка, не знаем, доярка ли. Вскоре выходит, до глубины души потрясенная тем, что водитель не взял денег за проезд.
- У нас самые древние в мире колесницы, за тысячу лет до греков — двухколесная боевая колесница, запряженная лошадью, — рассказывает Зданович. Вспоминаю, я уже как-то слышал это «у нас», от одного профессора, посвятившего себя шумерам и читающего лекции с копиями клинописных табличек в руках вместо конспекта — он тоже говорил «у нас в Вавилоне то-то и то-то». У Здановича всегда слегка прищуренный взор, как будто он всю жизнь внимательно всматривался во что-то — в ту, другую, жизнь, которая кипела здесь 4 тысячи лет назад.

Заповедник

И вот мы уже идем по улице Лесной. Странное название, какие тут леса. Ну, говорю, могли бы назвать — Арийская, или например, улица Заратустры. Сергей Малютин, наш проводник по современному и древнему Аркаиму– потомственный археолог, вырос в Аркаиме и вложил сюда изрядную часть своей души. Тоном профессионального экскурсовода, как-то не очень вяжущимся с его немного диковатым обликом (только что вернулся из многодневной археологической разведки) Сергей переводит разговор в более осмысленное русло: «В начале 90-х у нас появилась передовая для того времени идея — создать этнокультурный центр, музей-заповедник под открытым небом, который бы включал в себя и туристическую сферу, и просвещение, и исследовательскую работу. Наш музей Человека и природы дает новый взгляд на историю — историю жизни как взаимодействия с экосистемой».

Улица Лесная незаметно переходит таки в маленький лесок — пьяный лес, как тут говорят, из-за того, что березы то выгибаются, то стелятся по земле, напоминая русскому человеку о глубоких стадиях алкогольного трипа. И правда, заповедник — повсюду напрасные надписи «без экскурсовода не ходить» и урны через каждые несколько метров — посреди леса, который посреди степи, в сотнях километров от ближайшего крупного города.

Мы поднялись на гору Любви. Ветер свистит в ушах и пытается сорвать бесчисленные цветные тряпочки, привязанные к веткам кустов. Каждый лоскут — чье-то желание, каждый кустик — собрание разноцветных надежд.
С высоты открывается вид на деревенские домики археологов, армейские палатки и вагончики для туристов, речушку, юрту, старую мельницу… Бесчисленное количество лет назад здесь был вулкан Огненный, лагерь стоит на месте его жерла. По бокам возвышаются холмы, которые почему-то именуются горами — Шаманка и гора Любви. Названия дали мистически настроенные туристы, и они прижились. Что-то есть в изгибах этих холмов, на язык так и напрашивается малоуместное в научной журналистике словосочетание «места силы». Чур меня, редактор взял с меня страшную клятву не впадать в эзотерику! На месте древнего города вообще ничего не видно, обычная степь, трава гнется на ветру, тучи нависли.
Посреди степи как мираж возвышается новенькое здание музея, построенное в стиле «евроремонт», с конференцзалом, интернетом, блестящим полом, всяческим говорящим и показывающим оборудованием, и интереснейшей, как мы вскоре убедились, экспозицией. То ли храм науки, то ли символ мощи нынешней цивилизации, — нас, изнеженных москвичей, он успокаивал, как успокаивала бы близость уютной базы землян каких-нибудь геологов, ведущих разведку на далекой планете.

В иные времена

- Экомузей — это ведь не просто здание с витринами, — объясняет Сергей. Оказывается музей — сама степь вокруг лагеря. Чуть отойдешь от лагеря — наткнешься на реконструированные археологами жилища каменного века. Оказывается и в палеолите жили во вполне приличных домах, в основании которых вместо дефицитного в степи камня — тысячи лошадиных костей (лошади тогда были дикие, и на них охотились). А в пещерах со знаменитыми палеолитическими рисунками — не жили, а проводили инициации, обряды перехода человека из одного состояния в другое.

Пойдешь в другую сторону — набредешь на юрту кочевников, «каменных баб», курган с манекенами, изображающими мертвецов, — это уже железный век, сарматы и скифы. Археологические находки, связанные с кочевниками, — это всегда лошади (скифы изобрели стремя), оружие и агрессивный «скифский звериный стиль» в искусстве.

«Для них жизнь — война, война и еще раз война» — рассказывает Сергей про скифский взгляд на мир. Впрочем, вскоре выясняется, что не только война: часть экспозиции посвящена их ритуалам на досуге — вот скифы ставят палатку, разжигают в ней костер, подбрасывают туда коноплю, потом вылазят из палатки с весьма просветленными лицами…

- Мы сюда свозим всё, что в степи разрушается, — говорит Зданович, — На этом месте мы хотим создать музей всех народов, которые здесь жили.
- А у моего знакомого студента в Иерусалиме квартира стояла в старом городе прямо на земле, — вступает в разговор проходящая мимо писательница Улицкая (Аркаим кого только не притягивает!), — и он сделал прямо в квартире разрез метр на метр. Два года копал — и в итоге сделал музей одного квадратного метра. На этом метре было всё, весь мир.
Древняя земля, на которой мы стоим, помнит не меньше Иерусалимской, хоть и названия окрестных мест поскромней — типа Коноплянка или Журумбай (на карте местности выделяется село Париж, названное в честь победы в войне 1812, в которой участвовали местные казаки). Повсюду здесь расставлены порталы в иные времена. Волна за волной приходили и уходили народы, — арии Страны Городов были лишь одной из многих волн, после них наступили тысячелетия кочевников — скифов и сарматов, гуннов и великого переселения народов, тюрков…
Впрочем, из нашего времени все остальные времена выглядят похожими, — и в аркаимском доме ариев, и в жилище каменного века, и в юрте кочевников, и даже в казачьей усадьбе 19 века, тоже стоящей неподалеку, жило человек по 30 – большая семья, целый род. Жили удобно, в тепле и сытости, но в невероятной для нас тесноте. Никакого личного пространства, индивидуализма и приватности — и так было всегда, только мы иные. Человек был погружен в род, а род — в общину. «Мы проводили реконструкцию аркаимского жилища — рассказывает Сергей, — но оказалось что одно жилище само по себе не стоит, расползается, их дома приспособлены только чтобы стоять примкнутыми друг к другу». Да и материальная культура, быт жителей 19 века гораздо больше походил на образ жизни каменного века чем на нашу виртуально-машинную жизнь. Мы, конечно, крутые, но похоже, становимся чужими на этой земле.
- С молодежью начинаешь разговаривать — у них нет места и времени для бытия, — жалуется Зданович.

Ученые и мистики

Два главных вида существ, обитающих ныне в заповеднике — археологи и туристы-эзотерики. Живут они не то, чтобы душа в душу, но в симбиозе. Мистически настроенные граждане приезжают на «родину Заратустры» поднабраться космической энергии от пупа Земли, которым Аркаим, кажется, объявила Тамара Глоба, побывав здесь на пике своей славы, в 1991. В этом смысле люди мало изменились, говорят археологи. Народной фантазии всегда был нужен пуп Земли, — те же города ариев обязательно находятся неподалеку от какого-нибудь холма, который они использовали для ритуалов. Для лагеря роль пупа выполняет горка Шаманка, где туристы массово обходят выложенные народными гуру каменные спирали, встречают рассветы, предаются всяческим медитациям и оставляют под камнями записочки с просьбами о мире всем народам и собственной финансовой независимости.

Говорят, в этом году в день летнего солнцестояния приезжало 6000 человек. Впрочем, сейчас, в день осеннего тучестояния, туристов единицы — лишь самые стойкие и закаленные эзотерики, ну или те, кто совсем уж не обладает даром предсказания погоды. «Чего это вы?», — спрашиваю у геройской группы женщин из Набережных Челнов, бредущих по спирали сквозь пронизывающий ветер на вершине Шаманки. «Очищаемся», — с улыбкой говорит одна из них.

Вдоволь понасмехавшись над наивными эзотериками, я вполне удовлетворил чувство собственной важности и тоже стал ходить по спирали — все таки нельзя совсем уж отрываться от народа.

Научные сотрудники лагеря проявляют удивительную для нашего общества толерантность, не пытаясь заклеймить происходящее как «лженауку» или «язычество», — для них это скорее фольклор, проявления «народной души», достойные того же внимательного и доброжелательного взгляда исследователя, что и этнографические памятники прошлых эпох. Сергей Малютин вспоминает развлечения юности — как по ночам воздушного змея запускали с диодами светящимися, а потом слушали рассказы об НЛО, и добавляет, — «мы, конечно, стебемся над ними, но с другой стороны понимаем, что их притянула сюда духовная жажда». В здешних археологах силен просветительский пафос, — Аркаим стал приманкой, притягивающей людей, которые пожив здесь, многое узнают про всю историю края, да и про путь человечества в целом.
- То, что мы делаем, позволяет понять людям, кто они есть, — говорит Сергей, — мы пытаемся понять мировоззрение древних и передать современным людям их духовный опыт, опыт восприятия мира как целого, которого нам сегодня так не хватает.

Для этого мало просто показать что-то. «К нашим объектам можно прикоснуться, поработать с ними», — рассказывает Сергей. Он владеет технологиями каменного века — взяв в руки два камня и придав лицу первобытное выражение, Сергей ловко делает сколы из кремня, летят искры, и через минуту перед нами готовое орудие труда каменного века — камень-нож. «Каменным топором за 20 минут срубается дерево», — говорит он со знанием дела.

Оказывается, археология — тоже экспериментальная наука. Сотрудники экспедиции реконструируют не только жилища, но и ремесла древних — гончарное дело, выплавку бронзовых орудий, ткачество, — а потом создают для туристов мастерские, где те на практике погружаются в первобытность. Кстати, в этих проектах, как и в других исследованиях, участвуют далеко не только археологи — например, химики изучили состав арийской каши, засохшей на посуде, а почвоведы, порывшись в земле, много чего могут рассказать о сельском хозяйстве бронзового века.

- Года два назад у нас проходила конференция «Музеи и 21 век» — вспоминает Сергей, — студентов нарядили в мешковину, мы каменными орудиями снимали шкуру с барана, жарили его на палке над костром, пока девицы занимались плетением из лозы и сбором сена. Все очень прониклись.
Впрочем, чтобы барана зарезать, все-таки пришлось нанимать мужика — очевидно, способность студентов погружаться в первобытность тоже имеет предел, после которого приходится посылать за мужиком.

Студенты-археологи — самые веселые, шумные и живые обитатели Аркаима. Тельняшки, водка, распевание «Гражданской Обороны» под гитару — я вдруг ненадолго совершил еще один прыжок во времени — окунулся в собственную студенческую молодость. «Студенты наполняют это место своей энергией, и оно начинает жить», говорит Сергей, и это так и есть. Археология не отпускает, — сезон за сезоном покопать приезжают давно уже не студенты — кто-то бизнесмен, кто-то даже майор милиции.
Притягивает не просто романтика — складывается впечатление, что для многих «путь археолога» оказывается чем-то вроде духовной практики. Зданович говорил о раскопках словно о священнодействии. Вот и Сергей вторит ему: «Раскоп — это святое. Археолог не может не копать и просто писать — иначе он теряет связь с материалом».
Некоторые, впрочем, пытаются не копать. Недавно из американского Питсбурга приезжали археологи, которые пытались работать новыми, неразрушающими методами — используя геофизические приборы типа металлоискателей, сверление и пробы почвы, и всяческие продвинутые методы. Пока это особого успеха не принесло, но основную часть работ археологи оставляют будущим поколениям, никогда не раскапывая все, а рассчитывая на более совершенные методы.
Но что же удалось узнать о Стране Городов на сегодняшний день?

Арийская жизнь

На месте самой крепости-мандалы Аркаим ничего нет. «Ну, хоть на древней земле постойте», — говорит Зданович. Он мечтает построить неподалеку Нью-Аркаим, точную модель крепости в натуральный размер. Пока же остается изучать её по макету в музее. Два круга оборонительных стен, — деревянный каркас, обмазанный глиной. Внутри, вплотную друг к другу в радиальном порядке дома с дверями на крышах. Дома все одинаковые — судя по всему, особо богатых и особо бедных не было.

В каждом доме — колодец, почти в каждом — плавильная печь, в которой из смеси медной и оловянной руды выплавляли бронзу и изделия из неё — инструменты, оружие, зеркала, украшения. Прочная бронза дала мощный толчок развитию технологии и культуры, оттого та эпоха и называется «бронзовым веком». Иглы и рыболовные крючки изготовляли из кости, одежду — из кожи и ткани, которую сами делали из конопли. Питались в основном кашами, добавляли туда мясо, рыбу ловили.
- Впервые именно ими была создана та система хозяйства к которой мы привыкли — крупный рогатый скот, мелкий рогатый скот, земледелие, — рассказывает Зданович, — на аркаимских огородах выращивали просо, лук и ячмень. Скот держали за стенами крепости, дальше был ров. «Им очень важно было окружить себя со всех сторон водой, города строили возле речки и обводили каналом, — поясняет Зданович,- видимо, это имело символический смысл».

Символикой здесь пронизано всё, от орнаментов из свастик на керамике до самого города, построенного разом по единому плану — и при этом никаких рисунков, изображений богов, никаких надписей. Это была бесписьменная культура устного слова. Тем не менее, о силе исторической памяти этой культуры говорит уже то, что когда они уходили, сжигая город, а потом, через поколение, возвращались, то всё восстанавливали как было, каждый колодец, каждый столб ставили на то же место. И так несколько раз подряд. Причем, есть данные, что они знали, что приходят ненадолго.
«Несостоявшаяся цивилизация», говорят археологи, но иногда кажется, что правильнее было бы сказать «непонятая цивилизация», настолько загадочно всё это выглядит. Даже захоронения попадаются престранные — мужчина и женщина лежат обнявшись, при этом в руке у женщины боевой топор, занесённый над головой мужчины. Впрочем, обычно хоронили на боку — в позе «спящего» или «эмбриона», то ли намекая на новое рождение, то ли на то, что смерть — это сон.

Сергей рассказывает, о том, как арии пришли сюда с Запада, вероятно, откуда-то с Волги, а потом двинулись в Среднюю Азию. Он считает, что их знаменитый священный напиток сома, представлял собой отвар конопли на молоке с добавлением эфедры.
- Почему решили, что это именно те арии, которые потом пришли в Индию и Иран? — спрашиваю Сергея.
- В Ригведе и Авесте описывается прародина ариев — там березы, климат, похожий на наш, разные элементы материальной культуры. Похожие захоронения и скелеты в них индоевропейского антропологического типа. Еще одна уникальная, ключевая особенность — колесницы, которые в то время были только у ариев. Те же орнаменты, свастики. Сравнивая тексты Ригведи и Авесты с данными наших раскопок, мы реконструируем мифологические сюжеты. Я верю, что на этой территории формировались древнейшие стихи Ригведы, тот самый источник Ригведы и Авесты, который ищут все специалисты…

Автор — Андрей Константинов (ник в ЖЖ — budilnik).