У булзинского «Парфенона» начался период возрождения

Слово «преображение» для булзинского храма — символичное. Праздник Преображения Господня стал началом его капитального возрождения. Свято-Покровский храм будет действовать при женском монастыре, который предложил создать правящий митрополит Феофан.

Но слово «создать» не совсем точное. Ведь в тринадцати километрах от села уже находилось подворье екатеринбургского Ново-Тихвинского монастыря. Революция стерла полувековую историю «монашеской заимки». В мае этого года началось восстановление. Первый шаг — возрождение Свято-Покровского храма.

Булзинская церковь похожа на афинский Парфенон. Если забраться на колокольню (а это весьма экстремально), то взгляд падает на степь, несколько десятков строящихся и заброшенных домиков, разбросанных в хаотичном порядке по территории. Мимо них течет река Синара. А рядом — огромная теплица китайцев-садоводов. С соседней улицы тянется дымок: на прошлой неделе там сгорел местный клуб.

Начало богослужения − в 8 часов утра. За пятнадцать минут до литургии площадка возле храма превращается в парковку для машин. Три, семь, десять… Люди приезжают из соседних сел, Озерска, Кыштыма, Каслей, Челябинска. Сам батюшка — отец Павел Беспалов — из Снежинска. Хор он привез с собой.

На окне в восточной части храма висит светло-фиолетовая занавеска с вышитым на ней белым крестом — это алтарь. Он уже освящен. Остальные окна не закрыты, поэтому в здании гуляет ветер. Да и погода далеко не летняя — +16 °C и дождь. Многие иногородние стоят в босоножках и куртках (поделились селяне). Всего шестьдесят человек.

- Три месяца назад в храме был просто ужас! Подходить к нему не представлялось возможным из-за зловонного запаха. Сюда заходили коровы! Мы сгребали слой навоза. Все вычистили благодаря паломникам из челябинского храма Сергия Радонежского. Подогнали тракторы. Вывезли шестнадцать тележек мусора, — рассказывает староста прихода Николай Попов.

Роль двери в храме выполняет деревянное ограждение из сколоченных досок. Подобные перекрывают и другие дыры: от коров. В земляном полу блестят осколки стекла. Лежат леса. Для проведения Божественной литургии в возрождающемся храме постелили старые советские половики и ковры. Около стены — сорок мешков цемента.

- В 1830 году здесь была построена деревянная часовня, но она сгорела. На следующий год заложили уже каменный храм, а в 1841 году его освятили. После революции большой колокол отправили на переплавку в Касли. Церковь превратили в зерносклад, — Николай Попов прекрасно знает историю родного села.

- А в 80-е годы прошлого века, когда в храме разбирали на кирпичи печку, из дымохода высыпались два мешка царских монет. Люди же старались как-то сберечь свое имущество, − рассказывает Егор, сын Николая Попова.

В руках старосты — старинная икона. Это типичный сюжет Воскресения Христова. По краям — изображения самых значимых праздников.

- До революции эта икона находилась здесь. Святыню решил возвратить мужчина, прабабушка которого была послушницей Ново-Тихвинского монастыря.

Но эта «находка» не единственный предмет старины. На стенах храма сохранились фрески, созданные монахами Далматовского монастыря еще в XIX веке. Сейчас здесь вообще «художественный» коллаж: росписи и остатки штукатурки соседствуют с надписями «Здесь был Андрей. 1986 год», «Совет вам», «Спичка». Не обошлось и без традиционных сердец. На стене в алтаре выскоблено: «Ю.М. + В.В. = Любовь!». Но первым делом избавились от нецензурных слов. На стенах можно прочитать и фамилии благотворителей храма, ведь он строился исключительно на пожертвования прихожан.

За 170 лет почти ничего не изменилось. В листовке, которую дают каждому пришедшему на службу, написано: «Старинный храм Покрова на реке Синаре будет возрожден на пожертвования добрых людей». Строительные материалы приобретает Челябинская епархия. В заброшенной с 1980-х годов старинной школе из красного кирпича сейчас живут добровольцы-помощники. В планах — обустройство там кельи для монахинь и послушниц будущего монастыря.

Пока же он есть только на архитекторских чертежах и в мечтах людей. Правда, сугубо мечтателями их не назовешь. Скорее — активными деятелями. Староста прихода Николай Попов и монахиня Феодосия (Новгородцева) — ключевые фигуры

Он — местный фермер, «потомственный крестьянин».

- Я, как последний из могикан, сею и пашу. Больше никто это не делает. У меня свое предприятие, поля, трактора, комбайны. Впереди уборка урожая, но я всю жизнь мечтал заняться восстановлением этого храма.

Она — выпускница филологического факультета Челябинского госуниверситета. Учитель, корреспондент заводской газеты. Пресс-секретарем в ГУ МЧС по Челябинской области Ольга Новгородцева проработала почти двадцать лет. Здесь люди обычно становятся циниками, она же обрела веру.

- Слова «спасатель» и «Спаситель» почти однокоренные, − филологически опровергает стереотипное мнение матушка Феодосия. − Мы выполняли работку спасателей. Это труд благородный. В МЧС остаются только те, у кого есть человеческое нутро.

В 2010 году бывшая журналистка приняла монашеский постриг. В мае 2013 года митрополит Челябинский и Златоустовский Феофан направил матушку в село Булзи.

- Не восстанавливать храм и не создавать монашескую общину. Владыка меня направил сюда жить и молиться.

И сейчас крестьянин Николай Попов и монахиня Феодосия трудятся вместе. Они знакомы всего три месяца, но в один голос отвергают какие-либо тяготы в работе («мы же не пятиэтажку строим, а Божий храм»), говорят про остаток коммунистически-атеистического духа в современниках и воспринимают свое дело как миссию на земле.

- В жизни должен быть интерес. Без него ничего не получится. Восстановление храма — это цель моей жизни, − говорит Николай Юрьевич.

Матушка Феодосия же обрела здесь душевный покой:

- Ты можешь от усталости с ног валиться, но на душе хорошо. Это состояние приобретается только в том случае, если человек занят достойным делом. Мне владыка Феофан поручил важную миссию. И здесь я чувствую себя необходимой.

После освящения овощей и фруктов матушка Феодосия выходит из храма, садится в любимую «Ниву», на которой колесит по селу, и едет в маленький ветхий дом. Много лет он пустовал без хозяев. Теперь монахиня живет там со своей помощницей Клавдией (ударение на второй слог). Одна следит за строительным процессом, общается с селянами и приезжими. Другая — занимается садово-огородными делами. Перед праздником Преображения Клавдия спала только один час — готовила еду для прихожан.

- Матушка! Все готово! — зовет она на обед.

- Клавдии перечить нельзя, − предупреждает матушка.

На столе — суп, рыбные котлеты, овощи. Над вареньем назойливо кружит оса.

- Храм оказался проблемным. Холм, на котором стоит храм, в советское время был скошен — добывали щебенку. И здание начало съезжать. Теперь надо укреплять фундамент и делать стяжку. Так что там такие средства пойдут…

- А не легче ли было построить новое здание?

- Однозначно нет. Это не только памятник архитектуры, но и намоленное место. Конечно, проще было бы взять пару миллионов, построить рядом небольшой храмик. Вполне бы хватило, если рассуждать прагматично. Но у нас есть и другие параметры: история, традиция. Мы будем восстанавливать храм.

За три месяца в Свято-Покровской церкви уже потрудились ребята из стройотряда ЮУрГУ, бригада из Дагестана восстанавливала купол. Сейчас в Булзях целый месяц живет каменщик Сергей из Челябинска и работает, как он сам говорит, «во славу Божию», то есть бесплатно. Залатал все дыры. Помогают и дети.

- Я даже больше на детей рассчитываю, чем на взрослых. Они более восприимчивы. Ребята работали, а я для них чаепития устраивала. С ними мы уже друзья. Недавно из Озерска приезжала женщина с дочерью, привезли около десяти тысяч рублей. А вчера к ночи добралась женщина из Челябинска. Мы как раз нуждались в штукатуре-маляре. Помощь Божия идет конкретная, — радуется матушка Феодосия.

К зиме в храме собираются полностью «одеть» крышу, пленкой обить окна. На следующий год — стелить полы и штукатурить стены. Уже есть девушки и женщины, желающие стать послушницами.

- Вот все говорят: «Уйду в монастырь», а надо: «Приду в монастырь». Люди пытаются уйти от проблем, обид, болезней. Ушли, но где-то зависли. Монахов же много не бывает. Это особая стезя. Знаете, я хочу, чтобы наш монастырь назывался Свято-Покровский Синарский женский монастырь. Красиво звучит, правда?