Каслинский чугунный павильон: рождение легенды и мировой триумф

Высшим достижением каслинского художественного литья из чугуна, принесшим Каслям громкую славу и всемирную известность, стали уникальные чугунные павильоны, в которых на всероссийских и международных художественно-промышленных выставках и ярмарках экспонировались лучшие образцы продукции предприятий Кыштымского горного округа. Участвовать, а тем более побеждать на таких выставках было очень престижно.

Необходимость выделиться из толпы конкурентов заставляла экспонентов вести постоянный поиск новых архитектурных решений и необычных «строительных» материалов, сооружать оригинальные выставочные стенды, витрины и павильоны. На Нижегородской выставке Кыштымские горные заводы впервые демонстрировали свою продукцию в чугунном павильоне, отлитом на Каслинском заводе по проекту архитектора А. И. Ширшова — одного из самых талантливых учеников академика архитектуры А. Красовского.

При подготовке Всероссийской выставки 1896 года А. И. Ширшов выполнил несколько проектов рекламных витрин различных предприятий и принял активное участие в создании павильона Средней Азии в «мавританском» стиле и чугунного павильона Кыштымского горного округа. Он изготовил эскиз павильона, оцененный заказчиком в 400 рублей, и привез в Кыштым его модель. На постройку павильона ушло девять месяцев напряженного труда мастеровых, и было потрачено 3 667 рублей 6 копеек.

Сохранились лишь две фотографии Кыштымского павильона на Нижегородской выставке. Судя по ним, он был почти кубической формы и имел боковые пристройки, его увенчивали легкие ажурные решетки. Перед павильоном возвели ограждение из полос шинного железа (общим весом 219 пудов 28 фунтов), по углам которого были расставлены фонарные столбы-торшеры (отлитые по моделям резчика Н. Н. Антропова), а также садовые кресла, скамьи и диваны. Здесь же, внутри ограды было выставлено на обозрение публики различное бытовое и промышленное литье (172 пуда). В самом павильоне на полках, столах и прилавках, задрапированных тканью, экспонировалось 1 167 «кабинетных вещей» весом 93 пуда 37 фунтов на общую сумму 2 743 рубля 6 копеек.

Фасад павильона украшал портик со сдвоенными колоннами, поддерживающими антаблемент строения; колонны соединялись со стенами ажурными кронштейнами. Стены были сплошь орнаментированы сегментами ажурных чугунных решеток. В нишах с рокайльными завершениями размещались скульптуры «Дон Кихот», «Мефистофель», «Руфь», «Юдифь» и другие. У входа стояла статуя «Рудознатец» и скульптура Ф. Ф. Каменского «По грибы». Зная ее высоту (102 см), по фотографии легко вычислить размеры павильона: общая его длина — более 10 метров, высота с ажурной решеткой — 5,8 метра, а с учетом штандарта — около 9 метров. Занимаемая павильоном площадь известна — 20 квадратных сажен (91,05 кв. м.).

Экспонаты публике представляла группа лучших каслинских мастеров во главе со смотрителем Нязепетровского завода В. П. Иваницким и управляющим Кыштымскими заводами П. М. Карпинским. Делегации рабочих по этому случаю были специально сшиты пиджаки, шаровары и брюки, для чего из Екатеринбурга в Касли приезжал известный уездный портной Н. Щербаков.

Первый опыт создания чугунного павильона — выставочной витрины оказался весьма удачным, о чем участники Нижегородской выставки оставили письменное свидетельство: «Особое внимание посетителей обращал на себя павильон Кыштымских заводов. Такое мнение публики, незнакомой с сутью настоящего железнозаводского дела, получило, однако, подтверждение во мнении специалистов, участвовавших в Комитете экспертов, которые, ознакомившись с производством Кыштымских заводов, нашли возможным присудить им высшую награду — право употребления на вывесках и изделиях изображения Государственного Герба».

Рождение шедевра

Успех чугунного павильона на Всероссийской художественно-промышленной выставке 1896 года в Нижнем Новгороде стал прелюдией триумфа каслинских мастеров на Всемирной выставке в Париже (1900). Большие надежды возлагались на предстоящую в 1900 году Всемирную художественно-промышленную выставку в Париже. Подготовка к ней началась еще в 1898 году. Владельцы Кыштымских заводов решили «удивить мир чугуном», а заодно и поправить свои финансовые дела.

Размещением заказа на проектирование нового выставочного павильона для Парижской выставки и подбором моделей для отливки в чугуне занимался в Санкт-Петербурге В. Г. Дружинин — один из владельцев Кыштымского горного округа. Он заказал проект павильона молодому петербургскому архитектору Е. Е. Баумгартену (Баумгартен Евгений Евгеньевич (1866–1919) родился в семье директора Первой Санкт-Петербургской военной гимназии. Окончил полный курс Первого кадетского корпуса (1884), учился в архитектурных классах Петербургской Академии художеств (1885–1891). За конкурсный «Проект посольского дома» получил малую золотую медаль (1889). По окончании учебы ему было присвоено звание классного художника I степени), прекрасно разбиравшемуся в архитектурных направлениях и стилях.

Получив заказ на создание павильона к Всемирной выставке, Евгений Баумгартен решил использовать для него монументально-декоративные формы так называемого новорусского стиля, ставшего популярным в архитектурной практике России с 1890-х годов. Присущая этому направлению эклектичность позволила архитектору свободно сочетать в декоративном оформлении павильона древнерусские, скандинавские, византийские и венецианские мотивы, используя при разработке проекта «Сборник византийских и древнерусских орнаментов, собранных и рисованных князем Г. Г. Гагариным» и монографию Н. Ф. Лоренца «Орнамент всех времен и стилей».

Исполнение скульптурных фрагментов павильона Баумгартен поручил профессиональному скульптору М. Л. Диллон, вылепившей по мотивам известного живописного полотна В. М. Васнецова «Сирин и Алконост, песнь радости и печали» композицию «Птицы Сирин и Алконост», которая повторяется в рельефах среднего яруса каслинского павильона, и парные скульптуры драконов, декорирующих его углы в верхнем ярусе.

При лепке дракона Диллон использовала рисунок чаши из горного хрусталя (собственность дирекции Парижской Всемирной выставки 1878 года), опубликованный в сборнике образцов «Декоративные фигуры и вазы», взяв за основу серебряную ручку чаши, выполненную в виде дракона.

В конце 1898 года Е. Е. Баумгартен прислал в Касли чертежи и рисунки «павильона-дворца», к работе над которым были привлечены лучшие мастера.

Модельщики «первой руки» Кузьма Дмитриевич Тарасов и Дмитрий Ильич Широков переносили рисунки на дерево, вырезали по ним модели и с ювелирной точностью их обрабатывали. По деревянным моделям рабочие отливали модели бронзовые, которые хорошо сохранялись при многократных формовках и позволяли достичь большей чистоты поверхности. Бронзовые модели дополнительно обрабатывали опытные чеканщики Федор Осипович Глухов, Михаил Максимович Малов, Михаил Васильевич Ахлюстин, Петр Иванович Козлов и Николай Мягков. От них модели переходили в руки искусных формовщиков, владевших всеми секретами приготовления формовочных песков и смесей, сложнейшими приемами художественного литья. Каслинские мастера сами формовали, заливали, выбивали и чистили свои изделия, являясь по традиции первоклассными литейщиками. В их руках грубый чугун оживал, принимая художественные формы.

Многие детали каслинского павильона сохранили на оборотной стороне личное клеймо формовщика — первую букву имени и фамилию. Шестнадцать мастеров оставили свои «автографы» на чугунных рельефах: П. Тепляков, Н. Тепляков, Г. Тепляков, А. Мочалин, А. Торокин, В. Агеев, С. Агеев, Ф. Самойлин, П. Самойлин, М. Игнатов, В. Тимофеев, В. Кузнецов, С. Хорошенин, И. Захаров, Г. Пермин и П. Рязанцев. Имена этих 16 мастеров достойны памяти. В течение 1899 года они отлили около 3 тысяч деталей «чугунного дворца». Именно эта дата стоит почти на всех рельефах. От формовщиков чугунные детали павильона вновь переходили к чеканщикам, наносившим последние штрихи.

Осенью 1899 года каслинский павильон был предварительно собран на деревянном каркасе. Мастера тщательно подогнали все детали, определили места их крепления к каркасу, исправили мелкие недоработки. Одновременно совершенствовалась и конструкция деревянного каркаса: он становился легче и проще, но неизменным оставалось его главное достоинство — прочность. Мастер по окраске художественного литья Дмитрий Илларионович Новгородцев выполнил окраску всех деталей павильона «вахромеевской» сажей, с укреплением цвета по рецепту Б. О. Богача. в результате удалось выдержать не только цвет окраски, но и единый оттенок — красивый матовый тон, органически слитый с чугунными рельефами.

Богумил Осипович Богач, учитель Петербургского ремесленного училища имени цесаревича Николая, изобрел также и в 1899 году предложил заводу рецепт составления и закрепления патин для так называемой «обронзировки» чугунного литья. По отзыву Е. Баумгартена, патина для чугуна получилась прекрасная, кстати, как и способ укрепления натурального цвета.

Окрашенные детали павильона аккуратно упаковали в ящики и отправили в Париж. Вместе с ними в столицу Франции поехали и каслинские умельцы: модельщики и чеканщики, формовщики и литейщики, плотники и глиномесы, без которых привезенный в Париж павильон остался бы лежать в ящиках — его никто другой не смог бы собрать.

В Каслинском музее художественного литья есть фотография 25 рабочих, направляющихся на Парижскую выставку, сделанная в фотомастерской Вирпша в 1900 году во время их краткой остановки в Сарапуле. На ней все без исключения мастеровые, и бородатые и безусые, одеты в новые шубы с бобровыми и каракулевыми воротниками и такие же шапки и папахи — перед отъездом хозяева заводов приодели своих работников. Кроме того, всем им сшили костюмы из черного плиса и выдали новые сапоги.

В Париж везли не только павильон и образцы продукции заводов, но и все необходимое для отливки любой детали, случайно сломавшейся в пути: древесный уголь, чугун в слитках, формовочные пески, различный инструмент и оснастку. Не забыли даже двух юнцов-глиномесов для подготовки формовочной смеси.

Триумф уральских мастеров

Многолюдный сверкающий Париж поразил каслинцев широтой и размахом Всемирной выставки, вошедшей в историю как «выставка века». Около полусотни выставочных комплексов были заполнены разнообразными диковинами из многих стран мира.

Каслинский чугунный павильон — выставочную витрину Кыштымского горного округа собрали в здании отдела горного дела и металлургии, в центре средней галереи второго этажа, прямо под огромным стеклянным куполом, благодаря чему он был прекрасно со всех сторон освещен. В середине апреля 1900 года Баумгартен сообщал из Парижа: «Место, отведенное наверху, прекрасно, положение павильона очень выгодно: он виден отовсюду… Что касается исполнения, то оно хорошо совсем, если бы опять не злоупотребления сглаживаниями, чеканкой и, главное, черным цветом, сильно напоминающим сапоги, хорошо вычищенные ваксой. Тут я думаю несколько поправить, введя местами бронзировку и плесень, что берется сделать собственноручно Богач, находящийся здесь… Наш павильон, по общим отзывам, будет гвоздем отдела…».

Все недостатки, о которых писал Баумгартен, были своевременно исправлены и павильон открыли в срок — в день открытия Всемирной Парижской художественно-промышленной выставки — 28 апреля 1900 года. (по новому стилю).

Успех уральских мастеров превзошел все ожидания. С утра и до вечера, с первого и до последнего дня работы выставки возле павильона кружился многоязычный поток нарядных посетителей, восхищенно, а порой и недоверчиво-пристрастно изучающих «уральское чудо» и его «начинку». Павильон стал сенсацией Всемирной выставки. Не случайно продукции заводов Кыштымского горного округа была присуждена высшая награда по 65-му разделу (металлические изделия) — хрустальный Гран При и большая золотая медаль. Высшая награда сопровождалась восторженными откликами прессы. Усилия талантливого архитектора были не напрасны, посетители увидели в каслинском павильоне, по меткому выражению Б. В. Павловского, «целую энциклопедию чугунного художественного литья».

Ажурная громада павильона напоминала сказочный дворец, стены которого словно сотканы из причудливых узоров чугунных кружев, замысловатых рельефов. Изображения фантастических драконов и мудрых сов, зорких соколов и хищных зверей, сказочных «дурман-цветов» и вещих птиц, необыкновенных рыб с хвостом-цветком и быстрых кораблей будоражили воображение. Три парадно оформленных входа манили в мир художественной скульптуры: павильон был насыщен всевозможными статуэтками, полочками, подсвечниками, пепельницами и прочими изделиями Каслинского завода. Выставленные внутри и вокруг павильона, они еще больше усиливали впечатление, производимое разнообразием и совершенством выделки чугуна.

Как и на предыдущих выставках, в павильоне заключались торговые сделки, покупателям предлагали иллюстрированные каталоги художественного литья на русском и французском языках. Любой посетитель мог подержать в руках легкий тонкостенный чугунок или ажурную вазу, изящную статуэтку или чугунную линейку, которая сгибалась в кольцо, литой портсигар с тончайшим рельефом и цепочку для карманных часов весом всего 25 граммов, продававшиеся в Париже по цене равных им по весу серебряных изделий. Трудно было поверить, что все это отлито из чугуна. Каждый покупатель на память о посещении экспозиции Кыштымских заводов получал в подарок ювелирной работы брелок из чугуна: рыбку, кабана, собачку, бычка, крысу, якорь, скрещенные молоточки и др. — на выбор.

Неменьший интерес вызывали и сами уральские мастера — широкоплечие бородачи в прямых картузах, длинных черных кафтанах и брюках, заправленных в сапоги.

В Париже все каслинские мастера получили в награду за свое искусство именные серебряные часы.

Среди многочисленных высоких гостей Каслинский павильон посетил и президент Франции Эмиль Лубе. Он выразил желание приобрести павильон для республики за баснословную по тем временам цену — два миллиона рублей, вместе со всей коллекцией каслинского художественного литья. Управляющий Кыштымскими заводами П. М. Карпинский передал согласие владельцев продать все, кроме скульптуры «Россия», стоявшей у входа и символизировавшей собой русскую державу. Торг был долгим, а ответ один: «Россия» не продается!» Тогда уязвленный Лубе позволил себе усомниться в прекрасном качестве каслинского литья и, указав пальцем на ажурное, тончайшей работы чугунное блюдо, заметил: «Если такая красота упадет случайно на пол, то обязательно разобьется». Мастер, стоявший рядом, не сробел — бросил тарелку ребром об пол… Покатилась она, подпрыгнула, но не разбилась. Крепка оказалась заводская марка. Ахнула свита, изумился президент и… набавил цену, но сделка не состоялась.

Когда погасли огни Парижской выставки, павильон разобрали и отправили обратно на Урал, в Касли. Многие годы ящики так и не распаковывались — вплоть до конца гражданской войны они пролежали в подвале дома управляющего заводом.