Город из советских фантазий: изучаем проекты «сталинской» перестройки Челябинска

За последние годы челябинцы привыкли к изменениям облика родного города — в центре один за другим вырастают офисные небоскребы, дороги расширяют за счет зеленых насаждений, исторические здания разрушают и видоизменяют, на публичных слушаниях регулярно возникают конфликты из-за уплотнительной застройки и неоднозначных проектов. Подвергнутый брюсселизации Челябинск вновь хотят изменить до неузнаваемости — к предполагаемому саммиту ШОС есть планы строительства 24 гостиниц в центре города, многоэтажного конгресс-центра на берегу новой пешеходной набережной возвращенного в изначальное русло Миасса. Возможно, это будет первая попытка изменить лицо города с середины XX века.

Площадь под другим углом и Сталин вместо Ленина

Возьмем, к примеру, площадь Революции. Бывшая прежде окраиной Челябинска, при большевиках она должна была стать триумфальным центром обновленного города.

– В отличие от большинства старых русских городов, выросших из крепостей, центр этого города — площадь и собор с боевыми городскими часами — расположился не на возвышенности, а в самой низине, у переправы через реку Миасс, — писал в 1938 году архитектор Николай Эйсмонт, работавший над новым генпланом Челябинска.
Правда, к тому моменту его коллеги-градостроители уже исправили эту оплошность — в конце 1920-х годов официальный центр Челябинска перемещается южнее, к площади Революции.

В начале ХХ века эта площадь называлась Южной. Здесь устраивались городские ярмарки, а на периферии площади размещались цирк, таможня и элеватор. С западной стороны Южной площади стояло здание Народного дома (будущий драмтеатр, затем ТЮЗ), с восточной — городское кладбище.

После революций 1917 года площадь стала местом проведения митингов и демонстраций, военных смотров и учений. Большевистские власти закрыли кладбище, снесли надгробия и выстроили на могилах пожарную часть и жилые дома, проложили трамвайную линию. Тогда и появился амбициозный проект нового центра нового Челябинска — областного, культурного и промышленного центра Южного Урала. Старый город был приговорен к исчезновению: авторы проекта планировки нового Челябинска профессор Владимир Витман и будущий главный архитектор Ленинграда Николай Баранов говорили прямо — в южноуральской столице «не сохранилось ни одного старого архитектурного сооружения, имеющего художественную ценность».

В градостроительном плане, созданном в июне 1935 года архитектором Константином Евтеевым, ансамбль площади Революции имел форму замкнутой подковы. На месте нынешнего драмтеатра должен был вырасти полукруглый Дом советов, по бокам от него — клуб (на месте Челябэнерго) и оперный театр (на месте мэрии). Напротив Дома советов разместили фонтан, напротив управления ЮУЖД — трибуны, вместо современного сквера с фонтаном на площади — демонстрационное поле, окруженное деревьями. На своем месте оставался театр рабочей молодежи (ТЮЗ; по всей вероятности, новое здание). В итоге из всего проекта лишь управление ЮУЖД построили на запланированном участке.

Поскольку площадь планировалась как место массовых мероприятий, архитекторы разработали транспортные потоки и маршруты людских передвижений. Демонстрации приходили на площадь с юга (от вокзала и элеватора, чья судьба неясна) по улицам Цвиллинга и Кирова, а также с улиц Спартака, Советской и Елькина — мимо управления железной дороги и ТЮЗа. Вход на демонстрационное поле был запланирован лишь с площади у Дома советов, выход — от нынешнего памятника Ленину (в плане его нет) по улицам Цвиллинга и Кирова. Озеленить площадь думали по периметру поля и перед зданиями, а также по окружающим улицам.

– Перед планировщиками городского центра стояла задача — создать главную площадь в узле, образуемом десятью улицами, из которых шесть являются важнейшими транспортными артериями города, — отмечал архитектор Эйсмонт в описании другой планировки главной площади Челябинска. — Решением стало небольшое разгрузочное кольцо, обнимающее площадь с юга и освобождающее ее от транзитного движения. Часть площади приподнята на четыре метра над окружающими проездами. Здесь проходят парады, демонстрации и т.д. Насаждения ограничиваются неширокими посадками зелени вдоль проездов. Со строгим, геометрическим пространством площади Революции резко контрастирует большой партерный сад, занимающий часть кольца к югу от Дома советов. Монументальный ансамбль площади Революции, расположенный на возвышенности, господствует над всем городом.

Местная пресса восторженно восприняла этот проект.

– Камень, гранит, мрамор, величественные лестницы, фонтаны — вот строгий стиль этой главной площади города. Она вымощена цветным узором брусчатки, она — как мозаичный пол… И от этого кажется огромным «залом», над которым высоким сводом опрокинулось небо, — писала газета «Челябинский рабочий» в 1936 году.

В 1937 году Константин Евтеев сделал эскизы монумента на площади Революции — огромный памятник Сталину с трибунами и двумя скульптурными композициями по краям. Вероятнее всего, Евтеев в проекте статуи вдохновился знаменитым образом диктатора, созданным скульптором Сергеем Меркуровым — по крайней мере, эскиз памятника «Вождю народов» на площади Революции очень похож на фигуру, установленную в том же году в Дубне над каналом имени Москвы.

Памятник Сталину на площади так и не появился. По словам директора Центра историко-культурного наследия Челябинска Юлии Красновой, причин может быть несколько:

– Проект нельзя назвать эксклюзивным, хотя он и шедевральный. Если судить по размаху и пафосу, это типовое представление о вожде. Может быть, его и планировали возвести, но помешала война. Или сказалось отношение самого Сталина — он не был приверженцем установки памятников себе. Другое дело — канал имени Москвы, там статуя несла геополитическую нагрузку, Сталин там выступил в качестве идеолога строительства канала. В Челябинске же он ни разу не был и отверг все варианты переименования города, который вряд ли был у него связан с приятными воспоминаниями, если верна легенда о недолгом пребывании Сталина в Челябинской пересыльной тюрьме. Кроме того, такой монумент требовал фантастических финансовых затрат.

Дорогим получался и весь проект нового Челябинска — разработка генерального проекта в 1934–1937 годах стоила 1,2 млн рублей. (Согласно заметкам в «Правде», в 1936 году в СССР были двойные цены — «нормальные и коммерческие». В газете писали, что беговые коньки стоят 119,4 рубля, центнер цемента – 33 рубля, турпоход по Алтаю (22 дня) – 590 рублей, на черниговском рынке пуд яблок стоит 6-8 рублей, а гусь – 10 рублей.)

– Пафос революционного порыва в этот период уходил в прошлое, — рассказывает известный специалист по архитектуре Челябинска раннесоветского периода, кандидат искусствоведения Евгения Конышева. — Перед архитектурой встали новые задачи: увековечить уже свершившуюся победу социализма. На языке архитектуры нужно было отразить «…понимание величия эпохи Ленина — Сталина, …патриотическую гордость; чувство оптимизма и уверенности; благородство, простоту, правдивость и человечность; стремление к подлинной красоте, как неотъемлемого проявления духовной жизни…». Для этого требовалось невероятное красноречие, поэтому акцент в архитектуре смещался с функциональности и конструктивности на идейно-художественную значимость. Любые проявления аскетизма, в том числе и лаконичная архитектура, воспринимались как не соответствующие представлениям о советском процветающем государстве, где «жить стало лучше, жить стало веселее». «Архитектура авангарда» теряла позиции, а ретроспективизм стал набирать силу.

По словам специалиста, эти новые тенденции отразились в генплане Челябинска 1934–1937 годов, который тщательно готовили, но не реализовали по одной простой причине — деньги были сосредоточены в промышленном строительстве, и на соцкультбыт тратились по остаточному принципу.

Постконструктивизм в досуге пролетариата

Конец 1920-х в СССР — период коллективизации. Обычно этот термин применяют лишь к крестьянам и колхозам, но на деле коллективизация охватила все советское общество. На смену индивидуальному «моему» приходило коллективное «наше». Появились цеховые праздники — каждой профессии был назначен свой день, который трудовые коллективы проводили в парках отдыха под тщательным присмотром массовиков. Но то раз в год, а как собирать людей регулярно? Кинотеатров в городе еще практически нет, в театр пойдут не все. Зато можно каждому предприятию организовать собственный дом культуры. Так в Челябинске началось проектирование клубов.

В фондах Центра историко-культурного наследия Челябинска сохранилось несколько типовых проектов клубов, но один выделяется в их стройном неоклассическом ряду. Уже знакомый нам Константин Евтеев в 1939 году представил эскизные проекты клуба на 200 человек, напоминавшего многочисленными шестиугольными окнами кинотеатр Пушкина. На первом этаже архитектор разместил вестибюль, гардероб, зрительный зал со сценой, две курительные комнаты, буфет, две гримерки и летнюю эстраду, на втором — зал на 200 мест, радиоузел, кинооператорскую, комнату настольных игр, книгохранилище с читальным залом, три веранды.

В 1936 году другой активный участник застройки Челябинска Борис Егоров спроектировал клуб мукомолов. В трехэтажном строгом здании архитектор разместил кинозал, танцевальный зал, пять кружков (литературы, изо, радиодела, фотографии и драмы), библиотеку, две террасы и даже спальню.

Но в итоге оба клуба не были построены. Как предполагают историки, снова помешало отсутствие свободных денег.

Дом банковских работников

Еще одно здание, так и оставшееся в проекте, — шестиэтажный жилой дом работников Госбанка, задуманный Борисом Егоровым в 1936 году. Судя по эскизному проекту, «жилмассив» планировали построить на улице Спартака (современный пр. Ленина) между улицами Васенко и Елькина. То есть вместо публичной библиотеки. Сама библиотека перед войной строилась между улицами Коммуны и Карла Маркса — в ее здании позднее разместился часовой завод «Молния». Дом Госбанка был на этаж ниже жилого дома облисполкома, но внешне на него похож: первый этаж также занят торговыми залами, в нем также сделана арка; похож он и на дом №50 по пр. Ленина.

Квартиры в доме планировались большие, четырехкомнатные, с совмещенным санузлом. На плане шестого этажа в коммунальной части дома указаны комнаты домработниц и уборщицы. Все это указывает на высокий социальный статус работников Госбанка.

Два дома и дворец: три жертвы ЦК КПСС

Украшением Челябинска могли стать два симметричных здания на площади Революции и дом с магазином «Уральские сувениры».

Дом с магазином (пр. Ленина, 44) изначально планировался как дом-контора Углеразведки. Пятиэтажное здание с высоким шпилем должны были пристроить к магазину «Детский мир», перед вставкой автор проекта Евгений Александров разместил фонтан. Здание было небольшим, одноподъездным, выходящим на улицу Свободы, жилая часть была четырехэтажной.

Почему Углеразведка отказалась от строительства этого здания, точно неизвестно. Специалисты предполагают две причины: по одной, все так же уперлось в деньги, по второй, проект был слишком сильно изменен на ходу. В результате архитектор Александров вместо дома-конторы создал эскиз красивого жилого дома, но и он в итоге вышел далеко не таким, как виделось зодчему.

– В соответствии с «Детальным проектом планировки и застройки ул. Спартака в Челябинске» на главной улице города предполагались и высотные здания-доминанты, проекты которых были созданы, но в большинстве не воплощены, — отмечает Евгения Конышева. — Это, например, жилой дом с магазином «Уральские сувениры». Он задумывался девятиэтажным, с венчающей его граненой башней, со шпилем, с эркерами и лоджиями, с богатым декором. Но в ходе «борьбы с излишествами» лишился всего этого и остался семиэтажной маловыразительной «коробкой». Та же участь постигла и предполагавшийся высотным жилой дом с кинотеатром «Спартак», а также жилой дом ЮУЖД на площади Революции.

«Борьба с излишествами» — это постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР от 4 ноября 1955 г.: «Увлекаясь показной стороной, многие архитекторы занимаются главным образом украшением фасадов зданий. Ничем не оправданные башенные надстройки, многочисленные декоративные колоннады и портики и другие архитектурные излишества, заимствованные из прошлого, стали массовым явлением при строительстве жилых и общественных зданий, в результате чего за последние годы на жилищное строительство перерасходовано много государственных средств, на которые можно было бы построить не один миллион квадратных метров жилой площади для трудящихся».

Документ разворачивал советскую архитектуру на 180 градусов от богатых неоклассических традиций в сторону голой функциональности и невыразительности хрущевок и панелек. Одной из жертв «борьбы с излишествами» стал жилой дом ЮУЖД (пл. Революции, 1).

– Центральный корпус дома, обращенный к ул. Спартака, предполагался разновысотным. Переход от основной 12-этажной части к боковым семиэтажным «крыльям» оформлялся гранеными эркерами и лоджиями, — описывает один из эскизов Евгения Конышева. — Междуэтажные карнизы делили здание по вертикали: центральный корпус на четыре части, боковые — на две. Верхний трехэтажный ярус центральной части завершался парапетом. Дополняли декор М-образные парапетные стенки, рождающие ассоциации с московской архитектурой. Из нового проекта дома 1955–1956 годов исчезла венчающая часть центрального корпуса, был упрощен декор фасадов, и здание потеряло пропорции и завершенность.

В другом проекте здание было более классическим, в третьем имело пристрой со шпилем, напоминающий здание Адмиралтейства в Санкт-Петербурге. Итоговый проект был исполнен архитектором Федором Серебровским в 1956 году — в нем отсутствует фасадный декор (за исключением фронтона с фигурами); как подчеркнула Евгения Конышева, «в архитектуре здания уже прослеживается отход от прямой неоклассической стилизации, образ его строг и сдержан».

Помимо двух домов на проспекте Ленина, жертвой экономии стало здание ДК ЖД. Дворец культуры проектировали неоднократно — сначала первый главный архитектор Челябинска Владимир Гофрат создал два проекта на разных улицах, затем, в начале 1950-х, появились новые идеи. По одному из эскизов здание ДК было запланировано в глубине улицы Орджоникидзе и обрамлено двумя симметричными зданиями (одно из них появилось — ЧИПС, вместо другого был построен сам ДК ЖД, утративший декор).

За 20 лет архитектура Челябинска прошла путь от оригинального постконструктивизма и торжественного классицизма к возвышенному и пышному сталинскому ампиру, а затем стала невыразительной и серой, красоте предпочтя простоту.

– По большому счету, нереализованные проекты — это тема отдельного исследования, — резюмирует Юлия Краснова, — но они очень точно отражают время и замыслы. И когда эпоха меняется, идеи остаются нереализованными: тот же «мавзолей Сталина» не был возведен в конце 30-х, а уже через 15-20 лет он стал неактуален, его время прошло.