Конец великого рода

Времена и люди

Чтобы превратить прежнее челябинское уездное захолустье в крупный торгово-промышленный центр, одного удачного стечения макро-экономических обстоятельств было мало. Требовались люди, способные этими обстоятельствами воспользоваться, обратить их и во благо, и в общие позитивные перспективы. Не будет преувеличением сказать, что именно Покровские буквально выпестовали целую плеяду ярких, ответственных и исполнительных руководителей Челябинска.

Одним из надежных партнеров братьев Покровских был Михаил Николаевич Крашенинников. Гласный городской думы, человек, основательный в делах коммерции и образования, он обладал незаурядным характером и высокой степенью доверия в торгово-промышленных кругах Урала. Владимир Покровский сойдется с ним сразу и надолго. Они вместе реализуют тот же проект «челябинского тарифного перелома», Михаил Крашенинников будет соорганизатором Торговой школы. В 1913 году он станет потомственным почетным гражданином. Революционный ветер и Гражданская война сломают его судьбу: в 1919 году Крашенинников выехал в Китай, где и умер в конце 1920-х годов.

Еще одна памятная встреча произойдет летом 1879 года: в Челябинске Покровскому представят молодого человека — Петра Туркина, сына военного фельдшера, участника Крымской войны Ф. Д. Туркина. Этот молодой человек станет самым последовательным и основательным сподвижником всех начинаний Владимира Покровского: от железнодорожного строительства до организации первой Челябинской биржи.

По первости, конечно, Петр Филиппович держал дистанцию. Но Покровский не зря слыл «докой» натаскивать на дело молодежь. Он и приметил аккуратность в ведении делопроизводства, тягу к познанию юридических тонкостей и несомненные организаторские способности Туркина, который за пять лет прошел путь от канцелярского до титулярного служащего и стал настоящим помощником и видным общественным деятелем Челябинска.

На сороковой день кончины Владимира Корнильевича Петр Филиппович найдет в себе силы и напишет в газете «Голос Приуралья»:

— Я не могу не посвятить памяти В. К. Покровского несколько слов. Я знал его с 1879 года, когда в Челябинске были введены мировые судебные установления. В то время здесь, можно сказать, была в общественной жизни непроглядная тьма. Он внес в эту тьму проблеск…

Петр Филиппович, кстати, хотел написать подробно о своем наставнике, учителе и друге. Эти воспоминания дорогого бы стоили. Осуществить задуманное Туркину не позволила болезнь и скоропостижная смерть, наступившая в январе 1919 года…

Еще одна значительная «находка» Покровского — это Александр Францевич Бейвель, пожалуй, самый известный градоправитель Челябинска. Бейвель не раз подчеркнет, что «без поддержки и твердой воли Владимира Корнильевича Покровского» он не достиг бы тех высот, благодаря которым остался в истории.

Бейвеля Покровский приметил еще в 1892 году. Отчасти в этих отношениях сказался медицинский архетип. Александр Францевич был врачом, и с его именем, как и с именем Корнилия Ивановича Покровского, связаны страницы истории Челябинской городской больницы. В 1897 году Бейвель успешно защитил докторскую диссертацию по проблеме лечения трахомы и стал первым доктором медицины на Южном Урале, а затем и видным общественным деятелем.

Последним «выдвиженцем» при жизни Владимира Корнильевича Покровского также стал врач — Василий Андреевич Семеин, который руководил городом в 1911–1915 годах.

На заре столетия

Новый, ХХ век обещал быть интересным, стремительным, насыщенным — и это обещание, по большому счету, сдержал: событий оказалось более чем предостаточно… Вот только утренняя заря столетия оказалась для Покровских вечерней.

Владимир Корнильевич, как всегда, «завален» работой, идеями, начинаниями. По решению Биржевого комитета он становится выборщиком в члены Государственного Совета. От его взгляда не ускользнуло создание тарифного бюро, призванного проверять накладные, взыскивать переборы, неоплаченные суммы.

Он по-прежнему пытается корректировать правительственные планы. В 1909 году, к примеру, страна была разбита на несколько районов товарного производства. Предложенное «районирование» челябинцев не устроило, и пришлось оперативно вмешиваться со своими аргументами. В итоге удалось принять нужное решение — и на экономической карте России появилась «южноуральская житница»: самостоятельный мукомольный район, объединяющий Челябинский, Троицкий, Верхнеуральский, Курганский, Петропавловский уезды.

Явная удача сопутствует и Челябинской бирже — погода была на ее стороне. Шли урожайные годы; зерна, мяса, масла было в изобилии. Поэтому почти сразу Покровский и участники Биржевого комитета отправляют в управление Сибирской железной дороги ходатайство о строительстве на станции Челябинск большого пакгауза для хранения продуктов. В первые же годы своего существования Челябинская биржа заняла первое место среди городов Урала и Сибири по объемам хлебных сделок. Из Челябинска зерно вывозили в Голландию, Бельгию, Германию. В общем, сделки шли с размахом.

Владимиру Покровскому принадлежит еще одна «зерновая инициатива». Он последовательно проводил в жизнь идею создания стратегического запаса зерна на случай неурожая, голода, эпидемий, войны. В общих чертах, правила стратегического хлебного запаса, предложенные Покровским, соответствуют современным положениям интервенционного зернового фонда.

Владимиру Корнильевичу теперь основательно помогал в хлебных делах один из сыновей — Николай. Ему тридцать лет, есть азарт и знания — диплом ученого-агронома дорогого стоил.

В том же 1909 году состоялся Всероссийский съезд представителей биржевой торговли и сельского хозяйства, где работа отца и сына Покровских не осталась незамеченной — «усердие и старательность» были отмечены Петром Столыпиным.

Николай Покровский проявит себя не только как ученый, но и как хороший организатор. На первом Съезде мукомолов — выставке родилось интересное предложение — «экспонировать лучшие образцы различных хлебных культур». Эта выставка была блестяще проведена, а Челябинская биржа получила за нее медаль.

Все изменит, нарушит 1913-й год. В сентябре, будучи на лечении в Германии, неожиданно для всех, скоропостижно скончается Владимир Корнильевич. Его тело привезут в Челябинск, и буквально весь город будет Покровского хоронить. В газете «Голос Приуралья» появятся строки: «До сего времени никому еще из общественных деятелей не воздавали такой чести при похоронах, какая оказана была благодарными гражданами Владимиру Корнильевичу…»

Не стояла на месте и жизнь брата Владимира Покровского Ивана Корнильевича; к тому же из прежней большой семьи они остались вдвоем. В начале ХХ века Иван Корнильевич, к примеру, предложил сделать отвод от Самаро-Златоустовской дороги на юг — в сторону горы Магнитной. Горный инженер по образованию, он исходил из своей жесткой логики — связать старые промышленные металлургические центры с новой рудной базой, а со временем, может быть, и поставить новый завод. Так что идея строительства будущего Магнитогорского комбината вызревала не только в головах авторов «Урало-Кузбасского проекта» и поддержавшего их Феликса Дзержинского.

Иван Покровский попробует себя и в политике. Гласный городской думы, член земельной комиссии, меценат в сфере образования, попечитель высшего начального училища, он станет в 1907 году членом Государственной Думы третьего созыва…

Все изменит, нарушит 1913-й год. В сентябре, будучи на лечении в Германии, неожиданно для всех, скоропостижно скончается Владимир Корнильевич. Его тело привезут в Челябинск, и буквально весь город будет Покровского хоронить. В газете «Голос Приуралья» появятся строки: «До сего времени никому еще из общественных деятелей не воздавали такой чести при похоронах, какая оказана была благодарными гражданами Владимиру Корнильевичу…»

Дата смерти Ивана Корнильевича Покровского останется неизвестной.

Исход

Ни одна революция не оставляет за собой «путеводителей по судьбам», и Октябрьский переворот не был исключением. Судьбы ломались и исчезали, и в этом водовороте другого исхода не было.

О том, что сталось с товариществом «Братья Покровские», подробно расскажет в одном из очерков Михаил Фонотов. На переговоры с новой властью придет Николай Владимирович Покровский и скрепя сердце — а как по-другому! — предложит передать семейное фабрично-заводское имение «Хутор Михайловский» новоиспеченному Союзу кредитных товариществ и кооперативов. Объяснит зачем — «для культурно-просветительских целей, с тем, конечно, чтобы имение это оставило глубокий след нашего полувекового культурного труда, положенного нашим дедом, отцом и нами над его возделыванием и назиданием, дабы оно явилось для всего Челябинского уезда рассадником культуры и просвещения…»

Он еще надеялся, как ученый-агроном, на базе имения устроить образцовый свекло-сахарный завод, открыть сельскохозяйственное учебное заведение, наладить опытно-показательное огородничество, совершенствовать племенное животноводство, создать образцовую молочную ферму и учебно-показательный маслодельный завод.

«Делая это заявление, — писал наследник великой династии, — я осуществляю нашу давнишнюю мечту и, со своей стороны, позволяю себе быть уверенным, что я, как ученый-агроном, буду иметь возможность войти в совместную деловую работу с Союзом и быть ему полезным своими практическими и научными знаниями».

«Хутору Михайловскому» не суждено было войти в новую жизнь. Началась Гражданская война, Покровские покинули хутор, Челябинск и Урал, культурное хозяйство пропало. Потом хутор Михайловский переименовали — ему дали имя революционера Митрофанова. В современном Челябинске от тех времен сохранится лишь один топоним — Митрофановское кладбище, что в сосновом бору.

Фамильного склепа здесь, конечно, нет — они ставились лишь при имениях. Имение же Покровских в 1965 году уйдет под воду Шершневского водохранилища…

P.S. В конце 1980-х годов будут обнаружены уникальные записки по истории Челябинска, которые оставил К. Н. Теплоухов. Он начинал в 1899 году по протекции Владимира Корнильевича старшим контролером при Челябинском окружном акцизном управлении и ежедневно в больших тетрадях бисерным почерком отмечал самые важные события.

— Не ленись, опиши день исполненных дел, вплоть до мельчайших, семейных, — говорил молодому Теплоухову Владимир Корнильевич и даже в шутку предложил для такого занятия термин: «описательство».

Потом серьезно, словно вспомнив о чем-то крайне важном, добавил:

— Преодолей вялость и апатию, прояви смекалку, чтобы было что оставить другим поколениям…